Смирнов ЕМ

Была когда-то у него семья,
Но так уж жизнь сложилась однобоко:
По свету разлетелись сыновья,
Недуг с женою разлучил до срока.

В погожий день накинет пиджачок,
Без пуговиц почти. Но с орденами.
Сидит себе и курит табачок
На низенькой скамейке за кустами.

Он был для всех как совесть и как суд.
Знакомые здоровались учтиво,
Одни журнальчик свежий занесут,
Другие забегут с бутылкой пива;

Соседки приглашали на блины:
"Зайди уж, не отказывай, отведай..."
А он делился памятью войны,
Которая жила в нем непоседой...

__________- I -

Сентябрь моложавый
__________замачивал пёстрые краски,
В полях и над Волгой
__________глотала туман тишина,
Лишь птицы, прощаясь,
__________тоску предавали огласке,
И в сердце гудела -
__________от сводок тревожных - война.

Здесь в небе вечернем
__________разрывов не виделись всплески.
Я рвался на фронт.
__________Но в слезах умоляла жена:
“Куда ж ты, родной!
__________Ну хотя бы дождался повестки,
Дочурке полгода -
__________как с ней-то я буду одна…”

От этих стенаний
__________ в глазах моих делалось мглисто:
“Пойми меня, Дуня, прости,
__________но я ждать не могу.
В такую годину
__________негоже быть дома танкисту,
Хоть финская пуля
__________в моём ковырялась мозгу;
А нос перебит? -
__________так бывает в бою рукопашном…
Был страшен я финнам,
__________для немцев я буду страшней.
Нельзя же терпеть,
__________что по нашим дорогам и пашням
Спешат на Москву
__________злые орды двуногих зверей… ”

Всю ночь я не спал,
__________утешал свою Дусю легонько,
От тягостных дум,
__________от печалей пытался отвлечь.
А лишь задремал -
__________поднялася она потихоньку,
Заделала тесто,
__________затеплила русскую печь.

Мне снилась война,
__________перебранка винтовок и пушек.
А утром, проснувшись,
__________увидел на чистом столе,
На тряпке льняной -
__________два холма колобушек и плюшек,
И капельки слёз
__________на озябшем осеннем стекле.

О чём-то вздыхая,
__________жена тихо люльку качала,
Потом, гимнастерку мою
__________из комода достав,
Утюг раскалила
__________и долго над ней хлопотала,
Подшила, встряхнула,
__________заштопала в локте рукав.


А я любовался
__________на милую, добрую Дусю
И слушал, почти не дыша,
__________как молилась она:
“Храни его Боже,
__________спаси и помилуй, Иисусе,
Верни мне Ивана,
__________когда завершится война…”


__________- II -

Горело в кромешном аду Подмосковье,
Смерть тысячи жизней нахрапом брала.
В грязи и в траве, захлебнувшейся кровью, -
Повсюду тела, молодые тела…

Я помню то место в заросшей опушке,
Когда наш последний, израненный танк,
Виляя меж трупов, нарвался на пушки,
Мотором заржал, как свирепый мустанг.

Я газ утопил до конца, до отказу,
Я другу кричал: ”Алексаша, пали!”
Но две вражьих пушки бабахнули сразу,
И вмиг показалось, что танк от земли
Легко оторвался, поплыл невесомо
Над полем, над лесом, в заоблачный край…
Вдруг слышу, как будто сквозь пьяную дрёму,
Удары и крики: “Иван! Вылезай!!”

Вернулось сознанье.
Почувствовав тело,
Я Сашку встряхнул: “Молодец, что живой!”
Дым едкий сгущался, броня розовела,
Как в сизом тумане рассвет дождевой.

У нас ни гранат, ни патронов к винтовке.
Я другу киваю: за мною, скорей!
Снаряд ухватил и движением ловким
Люк шлемом откинул: “Ловите трофей!”

Опешили фрицы, зарылись в осоте,
А я в тот же миг был уже на броне.
Ах, Сашка! Ну что ж ты застрял как в болоте!
Тащу, что есть сил, задыхаюсь в огне.
На землю скатились, теперь бы до леса,
Но поздно уже! Наш снаряд промолчал.
Уж немцы встают, оклемавшись от стресса,
Злорадно хохочут: у них ритуал…

Мы встали неспешно - лицом к автоматам,
Стреляйте, бандиты, не нам умолять…
Но тут офицер грубо крикнул солдатам:
“Нихт шиссен! Нихт шиссен!” -
__________то бишь: “Не стрелять!”

Приблизились фрицы, в кружок затолкали,
Пинками, тычками снабдили сполна,
Потом повели.
Мы, конечно, не знали,
Куда и зачем. Вскоре стала видна
Деревня сгоревшая - сплошь головешки,
Разбитые печи, сожженный мосток,
За ними дорога.
В натуженной спешке
Машины и танки текли на восток.

Ползли и на запад машины с крестами,
Справляя “нах хаус” побитых вояк.
Я рад был увидеть врагов с костылями,
В бинтах, на носилках… У, мать вашу так!
В Москву захотели? Кишка тонковата!
А мы к вам придём - в свой положенный срок…
За все злодеяния будет расплата,
На тысячу лет извлечёте урок…

За мёртвым селом, в оцепленье конвоя,
В одежде под цвет пожилых желудей,
И даже в исподнем - октябрьской порою! -
Сидели, лежали фигурки людей.

Мы поняли с грустью: попали-пропали…
Кем будешь теперь ты, отважный танкист?
Потом нас овчарки, резвясь, покусали,
И, гнусно смеясь в поросячьем оскале,
Под пятки дал очередь рыжий фашист.

На этих просторах бесхлебных, безводных
Томились десятки пленённых солдат -
Израненных, битых, чумазых, голодных,
В позоре немом опускающих взгляд…

__________- III -

Не сонный кошмар и не бредь чумовая…
Нас долго вели под истерику лая
Свирепых собак и хмельных погонял.
Мы шли по России, по русской дороге,
Забыв о спасенье и чьей-то подмоге…
Вдали показался разбитый вокзал.

Закат уползал за дымящийся полог,
Когда привели нас в сожжённый посёлок,
Где поезд со свастикой, паром клубя,
Уже распахнул перед нами вагоны,
В них стали поспешно теснить нас тевтоны,
Иссохшие рёбра стволами дробя.

Набили вагон, будто кильками в банку,
Забросили хлеба четыре буханки
И дали болтанки в собачьем ведре.
Ходило по кругу поганое пойло,
И тронулось в путь перекатное стойло -
На запад, на запад, к закатной заре.

Дух русский, конечно, живёт не в желудке.
Но хлеба куснули - послышались шутки;
Тут, как говорится, умом не понять...
Вдруг кто-то вскричал из вагонных окраин:
“Гитлер капут!
Да здравствует Сталин!” -
Такие слова не могли не пронять.

Вагон, вдруг притихший, на рельсах качало.
И сердце у каждого так застучало,
Что, как по команде, которую ждут,
Казалось, на весь белый свет зазвучало -
Восторженно, дружно, легко, разудало:
“Да здравствует Родина!
Гитлер капут!”

Чем дальше на запад катились колёса,
Тем громче кричал наш вагон стоголосо
Слова, из которых Победу куют,
Слова, при которых Москва не сдаётся,
Слова, от которых рейхстаг пошатнётся:
“Да здравствует Родина!
Гитлер капут!”

Вот так наша бурная ночь пролетела.
Коленки гудели, спина каменела.
В вагонные щели сочился рассвет.
Послышался топот сапог, разговоры,
Потом заскрипели замки и запоры
Предвестником новых страданий и бед.

Мы тесно стояли в проёме открытом,
Порхал свежий ветер по лицам небритым.
Вошёл офицер в полукружье солдат,
Худой, остроглазый, скомандовал громко:
“Цен меншен… туда!” - указуя на кромку
Глубокого рва, источавшего смрад.

Не всякий хотел в этой яме остаться.
Кто начал растерянно в “тыл” пробираться,
Кто тихо присел за соседской спиной…
Тогда офицер дал команду солдатам,
Те кинулись стаей.
__________“Прощайте, ребята!” -
Я спрыгнул на землю. И Сашка со мной.

За нами ещё вышли медленно восемь.
Дождём и листвою заплакала осень,
И ветер нам спины собой подпирал.
А “обер” ходил и разгневанно лаял,
Орал переводчик: “Кто фюрера хаял?
Кто смерти великому рейху желал?!”

Молчали в вагоне, молчали у ямы.
Все знали конец этой тягостной драмы.
И я закричал: “Не сдавайтесь, орлы!
Да здравствует Родина!..”
__________В это мгновенье
Послышалось: “Фойер!”-
__________и в остервененье
Запрыгали в бешеной пляске стволы…

Мы в ров покатились, как в бездну нырнули,
По нам, для порядка, вослед полоснули,
И поезд ушёл по земле горевой.
Как вышло, не знаю, но пуля дурная
Попала мне в бок. Ныла рана сквозная,
Но я приподнялся, я понял: живой!

А Сашка? Где он? Я нашёл его сразу.
И горько заплакал: фашист не промазал -
Под сердцем, сочась, вырастал красный мак…
На взгорке, у кромки широкого луга,
Как мог, схоронил я армейского друга:
“Прости и прощай, кинешемский земляк…”

И тех, восьмерых, из отважной “десятки”,
Сложив на траве в аккуратном порядке,
Я хвоей сосновой укрыл поплотней.
Рубаху порвав на тампоны и ленты,
“Побрызгал” чуток - вместо медикамента -
И раны прикрыл. Так-то будет верней...

__________- IV -

Я шёл упрямо на восток,
Подножный корм жевал.
До тьмы в глазах саднило бок,
Об этом знал один лишь Бог
И силы мне давал.

Я шёл лесами, вдоль дорог,
По компасу души,
Я заклинал себя, как йог,
И жизни дал крутой зарок -
Не умереть в глуши.

День замутился. Лес оглох.
Сгущалась темнота.
И то ли случай, то ли Бог
Привёл меня на тучный мох,
Но это неспроста.

Мысль будто щёлкнула в мозгу!
Превозмогая боль,
Я дёргал мох, потом в стогу
Согревшись, понял, что смогу
Уснуть, забыв хлеб-соль.

В лесу стояла тишина,
Пошла на взлёт луна.
И я на грани полусна
Услышал, как гудит она
За много вёрст - война.

К душе принюхивался страх,
Как хищный зверь лесной.
И ели с шишками в руках,
В одежде чёрной, в башлыках
Шептались надо мной.

Но вскоре стихла боль в боку,
И явь сошла на нет…
Вот лисьей шкурой на суку,
Будя щемящую тоску,
В лесу повис рассвет.

И вновь я шёл на зов войны,
Гул превращался в гром.
И вдруг из хвойной глубины
Увидел поле, три сосны,
Следы боёв кругом.

Куда ни глянь, во все концы
Махала смерть косой.
Окопы, доты… мертвецы,
Как в огороде огурцы,
Лежат в траве сырой.

И танки, танки - тут и там,
С крестами на броне
Стоят, подобные гробам, -
Здесь фрицам дали по зубам,
Не поскупясь в цене…

Я вышел в поле. Я солдат
Со злобой в кулаках!
Но, чтобы гнил фашистский гад,
Мне дозарезу автомат
Необходим в руках.

Гляжу, лежит в густой траве
Эсэсовец-блондин,
Он руки протянул к Москве,
А ноги - на Берлин.

Я “шмайсер” снял с его груди,
Взял штык, боезапас.
А голод шепчет: “Погоди,
Ну, хоть чего-нибудь найди,
Унизь себя хоть раз!”

И на своём он настоял -
Я устоять не смог…
Тушёнки банку, шнапс изъял
И весь табачный арсенал,
Что был у немца впрок.

Потратив шнапс на капремонт
Пробоины в боку,
Я вновь спешил туда, где фронт,
За воспалённый горизонт,
За мутную реку.

Земля родная - вражий тыл…
Не бред ли в жутком сне?
Товарищ Сталин, где ж ты был,
Что полстраны ушло в распыл
В застенках и в войне?

Но в тот же миг от вольных дум,
Бунтующих в мозгу,
Меня отвлёк моторов шум.
Ну, что ж, Иван, “шурум-бурум”
Устрой на смерть врагу!

“Вперёд, и к бою! - сам себе
Дал озорной приказ, -
Поупражняемся в стрельбе,
Тряхнём боезапас…”

Я лёг за пнём под куст сырой,
Смотрю, от счастья злясь:
Два мотоцикла с немчурой
К ручью сползают колеёй,
Расплёскивая грязь.

Мне сразу вспомнился расстрел,
И Сашка, и вагон…
Но, если я остался цел,
Не подведи меня, прицел,
Не оплошай, патрон;
Не будь затворником, затвор,
“Мочи” теперь своих!
Я глаз протёр, чтоб был остёр.
Пора! И враз, почти в упор,
Свалил всех четверых.

“Ну, ворошиловский стрелок,
Тут дорог каждый миг”.
Того, кто лбом в спидометр лёг,
Я с мотоцикла уволок
В кусты за воротник.

А через пять минут иль шесть
Из тех кустов назад,
Откуда взявшийся, невесть,
На мотоцикл спеша воссесть,
Немецкий шёл солдат.

Не скрою, аж до тошноты
Противно было мне
Напялить каску и порты,
Узреть на кителе кресты.
Но плащ сошёл вполне…

В коляске фриц с раскрытым ртом
Откинулся назад.
Катайся, выброшу потом,
Ты мне и мёртвым тюфяком
Ещё послужишь, гад.

На поле въехал, взял в “карьер”.
Бросок - и снова лес.
Вдруг вижу: немцы! Офицер,
Высокорослый, тучный герр,
Бежит наперерез.

Но я на газ сильнее жму -
Мол, в медсанбат лечу,
И, сочиняя по уму:
“Дорт партизанен!” - я ему
Панически кричу.

Фашист застыл, как истукан,
Потом бегом назад.
Пришёл в движенье вражий стан,
И в тот же миг на “партизан”
Отправился отряд.

Я посмеялся: вот болван,
Купился парой слов...
Но жми, Иван, пока обман
Не разгадал сей басурман,
Вперёд, и будь таков!

Но, чтоб удачу не спугнуть,
Чтобы приблизить фронт,
Я по жнивью направил путь,
Стремясь скорей перемахнуть
За дымный горизонт.

Тянулись к фронту сто дорог
И тысячи колёс.
А в небе, вылившись в поток,
За бомбовозом на восток
Тянулся бомбовоз.

В коляске тыкался мертвяк -
Вперёд, назад, ко мне.
И за дорогой, где зигзаг,
Я отпустил его в овраг
По рыхлой крутизне.

И вот уже на склоне дня
Добрался до шоссе.
Прикинул: тут не до меня…
Машины, пушки и броня,
Мотоциклисты - все
Ползли упрямо на Москву.
И, влившись в их струю,
Чужую слушая молву,
Я ужаснулся наяву
За Родину мою…

Просился палец на курок,
Как бомба - на рейхстаг.
Но мне б ещё один рывок!
И я в пути, шустря, как мог,
Заправил бензобак.

…Терзаясь язвой прободной,
Стонал рассвет в дыму.
Уже над ширью полевой
Носился посвист пулевой,
Пронзая полутьму.

Уж вот он, фронт!
Пора смекать,
Пора напрячь мозги,
Где тормозить, где газовать,
На что Ивану уповать,
Когда кругом враги.

Нырнуть бы под передовой
Да выйти под Москвой…
Вдруг над равниной фронтовой -
Спонтанно так - ввязался в бой
Наш “ястребок”лихой.

Я вмиг узнал упрямый нрав
Машины со звездой.
А немцы, головы задрав,
Как будто в поиске забав,
Кричали вразнобой:

“Эй, рус! дурн флюге! дело швах!..”
И вдруг застыли все:
“Звезда” сверкает в небесах,
А “крест” горит уже в кустах,
В нейтральной полосе!

Засуетилась солдатня!
А я, взбодряя газ,
Помчал “железного коня”
Туда, где в бешенстве огня
Немецкий гибнул ас.

Ну, фрицы думают: герой,
Таким кресты дают!
А я под гарью фронтовой,
Уже лечу туда стрелой,
Откуда наши бьют.

Взорвался “Юнкерс” за спиной.
Воронки там и тут.
Спасай, Христос, спасай, родной,
Благослови маршрут!..

Фашисты поняли мой трюк,
Хлестнули пули вслед,
Свистят кругом - “цурюк, цурюк”,
Одна куснула мой каблук,
Одна - мотоциклет.

Я мчал, петляя, средь камней,
Воронок, мертвецов;
Как в стременах лихой жокей,
Приподнимался, чтоб видней
Стать для родных бойцов.

Уж вижу их! Они следят,
Нацелив “винтари”,
Как в форме вражеской солдат
Прёт на чужой окопный ряд.
Ну, чёрт его дери!

А я машу рукой, кричу:
“Я свой, ребята! Свой!”
Глушу мотор. Бегу, лечу!
И …молча падаю без чувств
На бруствер головой…


__________- V -

Что это?
Губы обжигает
Живая, терпкая струя,
И вот уже отходит, тает
Холодный мрак небытия.

Где я? Кто мне подносит флягу?
Cчего так сильно бьёт озноб?
В какую влип я передрягу?
Что здесь - могила иль окоп?

Да-да, окоп! Я слышу снова
Родную речь. Но почему
Бойцы нахмурились сурово
Навстречу взгляду моему?

“Ну, вроде ожил доходяга. -
Сказал солдатик про меня. -
То, что содержит эта фляга,
Немецким шнапсам не родня!”

Другой про нос мой перебитый
Язвил, как будто бил дубьём:
“Мы скоро всем вам, троглодиты,
Не нос - хребтину перебьём…
Крестом решил повыхваляться?
Геройский, стало быть, фашист!?”

Слегка привстав, я молвил: ”Братцы!
Я свой, я русский, я - танкист!
Нос перебит ещё на Финской,
Бок продырявлен под Москвой...”
Я сбросил китель сатанинский,
Швырнул подальше, с глаз долой.
Предстал, как есть, в рубахе рваной,
Тряпьём обмотанный, в крови,
И мне ефрейтор с шуткой бранной
Шинельку бросил: ”На, лови…”
Перловой кашей подкормили
Из жестяного котелка,
Потом куда-то доложили
И - под винтовкой - в штаб полка.

Я думал, разберутся быстро,
Где надо, справки наведут.
Но взгляд тяжёлый особиста
Скрутил мне душу, словно жгут.

И началось: ”С каким заданьем?
Откуда послан был и кем?..”
К моим сумбурным оправданьям
Хмельной службист был глух и нем.

Признаний страшных вымогатель,
Круша мой профиль и анфас,
В мозги вгонял мне битый час,
Что диверсант я и предатель.

Ни объяснениям, ни ранам
Старлей не верил.
Я вспылил:
“Да вы хоть гляньте по карманам
Одежды фрица!
Там же был
И документ на иноземца,
И пули след - моей! - на нём;
Я ж неспроста “косил” под немца,
Фронт прошибая под огнём!
В конце концов, свяжитесь с частью,
Где я недавно воевал…”

Вошёл майор. Я думал, к счастью,
Но “друг” уже рапортовал:
Мол, вот, допрос… попался, шкура…
Шпион, предатель… складно врёт!
Майор его послушал хмуро:
И что?
Я думаю, в расход…

Но в этот миг за штабом, рядом
Раздался треск очередей,
Вбежал дежурный - не с докладом,
С убойным криком от дверей:
“Десант! Фашисты рвутся к штабу,
Не меньше ста! Ведётся бой!”
Майор сказал: “Хоть и не слабо,
Но не орда... Вперёд, старшой!”

И, похватавши автоматы,
На выход кинулись они,
Поспешно дав приказ солдату:
“Звони соседям, объясни,
Пусть шлют подмогу! Да живее!
А с этим… если что - в распыл..”

Дежурный, шеей багровея,
На аппарат налёг, крутил,
Кричал, соседей вызывая,
Ругался нервно, связь кляня,
Глазами красными стреляя
И ствол нацелив на меня.
Был слышен бой. А я, как клуша,
Сижу
______и должен душу рвать?
И я сказал: “Солдат, послушай,
Будь друг, пусти повоевать;
Давай хоть выглянем наружу.
Иль немцев в гости будем ждать?”
Боец ответил: “Я не трушу,
Но штаб не волен покидать.
Да и вообще, молчи, бродяга,
А то пальну неровен час...”
Вновь телефон терзал бедняга
И всё же выполнил приказ.

Теряя счёт смертям и ранам,
В лесу гремел тяжёлый бой.
“А звать-то как тебя?”
“Иваном!”
“А я - Илья. Давай за мной!”

Ныряем средь кустов по-лисьи,
Кругом свинцовый пересвист,
И видим вдруг: уткнувшись в листья,
Лежит убитый особист.

Переглянулись мы тоскливо.
Чего тут скажешь? Так-то, брат…
Я подобрал нетерпеливо
Лежавший рядом автомат.

Мы вновь бежим навстречу бою,
А бой-то, вот он, не беги.
Дым нависает над пальбою,
И где тут наши, где враги?

Да вот враги! - ползут, как твари,
Среди берёз, осин, кустов.
Ну, я прицелился, ударил:
Начало есть! Один готов.

Гляжу, Илья влепил второму,
Тот шею вытянул и слёг,
Но до победного разгрома
Путь был нелёгок и далёк.

А рядом с нами, в перебежках,
Остатки роты бой ведут,
И наша скромная поддержка,
Как никогда, сгодилась тут.

И вот, на грани рукопашной,
На расстоянии броска,
Привстав, взметнул майор отважный
Слова подобием штыка:

“Бойцы, друзья! Я не приказом,
Я по-отечески зову:
Возврата нет, ударим разом
Всем меньшинством
по большинству!”

И “безоткатная” дружина
Раскипячённых мужиков
Неудержимою пружиной
Метнулась в сторону врагов.

У тех, кто выстрелял патроны,
Сверкнули финки и штыки.
Сюрпризов нашей обороны
Не ожидали чужаки.
И как тогда, на древней Чуди,
Сошлись заклятые враги,
С размаху вспарывая груди,
Роняя под ноги мозги!

Я знал не раз до этой схватки,
Что гены пращуров всегда
Снимают белые перчатки,
Когда стучится в дом беда.

Штыки мелькали и приклады.
Кто изловчался, тот стрелял.
Не знала ненависть пощады,
Восторг убийством управлял.

Вгонял я в страсти рукопашной
Свинец и сталь в чужую плоть,
Хотя когда-то было страшно
И поросёнка заколоть…

Вдруг вижу: наши!
В дымной пади
Бегут сюда. И в этот миг
Илюха крикнул: “Ваня! Сзади!”
Ну вот… и я попал на штык…

Берёзы белой каруселью
Поплыли плавно надо мной,
Взор скрыло солнечной метелью,
А слух - звенящей тишиной.

Как этот бой незнаменитый
Был завершён, не ведал я,
И как с рукою перебитой
Тайком вернулся в штаб Илья…


__________- VI -

В три недели госпитальных
Раны славные мои
Затянуло капитально,
Как морозом полыньи.

А за окнами пейзажи,
Становились всё белей,
Тучи снежную поклажу
Рассыпали средь полей.

В эти дни, поддавшись грусти,
Сняв молчания ярмо,
Написал с войны я Дусе
Своё первое письмо.
Так и так, мол, всё в порядке,
Жив, здоров и невредим.
Фрицам дали по “сопатке”
И не раз ещё дадим.
Утешений выше крыши
Наметал ей в три копны.
Ну, а что ещё напишешь
Для цензуры и жены?

Осень спешно шла к закату,
Холодам попав в аркан.
И в один из дней в палату
Заглянул к нам капитан -
Озорной такой, речистый,
Он спросил не в бровь, а в глаз:
Эй, ребята, есть танкисты?
Кто на выписке у вас?

Есть! - ответил я охотно
И опешил: боже мой!
Быть не может - это ж ротный,
Командир мой боевой!

“Вот ты где, лихач нетленный! -
Жал мне руку капитан. -
Я на нос твой незабвенный
Только глянул - он! Иван!
Я и сам недавно тоже
Побывал в госпиталях,
Пофорсил в палёной коже,
Поскакал на костылях.
А теперь, подстать туристу,
Послан в эту суетню -
Собирать в тылах танкистов
Под армейскую броню…”

В общем, скоро в пополненье
Капитан меня отдал,
И былые злоключенья
Мне никто не вспоминал.

Волны холода прибили
Зиму лютую к Москве,
В пелене из снежной пыли
Стыло солнце в синеве.

Тормознул своё движенье
Отмороженный “блицкриг”,
Фронт застыл в оцепененье,
Как ледовый материк.

Стыли бомбы и снаряды,
Стыли пушки и штыки,
Стыли две людских армады,
Нервно щупая курки.

Помню, как в рассвет туманный,
В злое царство тишины
Вдруг ворвался ураганный,
Поворотный миг войны.

Рассказать об этом аде
Не способен мой язык,
Ты об этом, бога ради,
Сам узнай из верных книг…

За святое дело драться
Всем тогда настал черёд.
Наше танковое братство
Лихо двинулось вперёд.

Не скажу, что без оглядки
Немцев драпали стада -
Там такие были схватки,
Что не дай Господь туда
Даже в снах опять вернуться!
Но тогда, в пыли снегов
Привелось опять схлестнуться
С дикой яростью врагов.

Наша танковая рота
Шла по снежной целине,
Следом - лыжная пехота;
Были те, кто на броне.

Перед нами, из посёлка,
Что дымился невдали,
Немцы яростно и колко
Вихревой огонь вели.

Били пушки, миномёты,
Бил в броню железный град.
Недолёты, перелёты,
Этим - мина, тем - снаряд…

Снег клубя, стремились к цели
Наподобие торпед,
Ну-ка, фриц, побудь в прицеле:
Выстрел! - взрыв! - расчёта нет…

Рычаги врастали в кожу
На ладонях у меня,
И другие танки тоже
Мчались к логову огня.
Вдруг - удар. И день во мраке…
Эх, обидушка до слёз!
Слышим, как сползают траки
Гусеничные с колёс.

И, ругаясь от досады,
Не желая быть в долгу,
Мы последние снаряды
Расстреляли по врагу.

Ничего, бывает хуже,
Экипаж, по счастью, цел.
Выбираемся наружу -
На мороз и под обстрел.

Стало ясно, что машина -
Безнадёжный инвалид.
Видно, топать до Берлина
Пешим ходом предстоит…

В поле грохот и дымина.
И в симфонии такой
Не расслышали, как мина
Спела нам “за упокой”

Злобно треснула, зараза,
Метрах в трёх … или в пяти,
Двух друзей скосила сразу,
Да и я погиб. Почти…

Это после, в медсанбате
Санитар мне рассказал,
Как в кровавой снежной вате
Я смертельно замерзал.

Под моим затылком шея
Продырявлена была,
И, в сосульку леденея,
Кровь по капельке текла.

До сих пор та мина с воем
В снах моих летит, летит,
И растёт под головою
Ярко-красный сталактит…


__________- VII -

Мы сидим на кухне
__________в доме деревянном,
По второму кругу
__________пьём зелёный чай
И себя вопросом
__________водочно-стаканным
Не тревожим вовсе.
__________“Вот уж грянет май!..”

В доме ветерана
__________всё по-русски просто.
Зря Иван Иваныч
__________на себя язвит:
“Инвалид я старый,
__________скоро девяносто…”
Но с признаньем этим
__________спорит внешний вид.

Помню, жал мне руку
та ещё силёнка.
Ходит, не сутулясь.
__________Разве что слегка.
От кудрей осталась
__________белая позёмка,
Но к расчёске всё же
__________тянется рука.

На лице морщины -
__________вовсё не траншеи,
Слабенький румянец -
__________юности привет.
Крепкий подбородок,
__________жилистая шея,
Нос многострадальный
__________веселит портрет.

Лишь в глазах, что раньше
__________были голубыми, -
Грустная усталость
__________пасмурного дня,
Там воспоминанья
__________бродят в сизом дыме,
Там пылят дороги,
__________там горит броня…

“Да, Иван Иваныч,
__________тяжек путь солдата,
От рассказов ваших
__________оторопь берёт.
А, поди, и нынче
__________тоже трудновато:
Одному, с хозяйством -
__________мало ли хлопот?”

Он ответил: “К счастью,
__________целы ноги, руки,
А в саду два улья,
банька при дворе.
Приезжают дочка,
сыновья да внуки,
Помогают, просят:
__________“Хватит жить в “норе”,
Собирайся с нами,
__________будешь всем доволен,
Одному опасно,
__________да и не резон…”

Я взбодрюсь, конечно:
__________мол, пока не болен,
Есть вода из крана,
__________газ и телефон;

Скоро май листочки
нежные распустит,
Оживёт скворечник
__________над моим окном,
Зацветут лужайки,
__________будет не до грусти...
Но не только этим
__________дорог старый дом.

Здесь меня встречала
__________с фронта Евдокия,
Здесь и боль, и радость
__________заплелись в клубок.
Эх ты, доля, доля -
__________защитил Россию,
А жену от хвори
__________защитить не смог.
Снится, навещает
__________уж четыре года,
Всё зовёт в какой-то
__________солнечный приют...”

А в саду метелит
__________вишни непогода,
За окном в кормушке
__________воробьи снуют.
Весело порхая,
__________хлеб клюют да сало,
Смотрят в дом игриво:
__________мол, привет, старик;
От твоей заботы
__________нам теплее стало,
Мол, за всё спасибо,
__________то есть “чик-чирик!”

Дремлет кот на кресле
рыжим караваем,
В сновиденьях мышку
__________тащит под арест.
А в саду собака
__________извещает лаем,
Что и та недаром
__________хлеб хозяйский ест.

“Ну, Иван Иваныч,
__________- говорю я деду, -
Утомил, наверно,
__________гость дотошный вас?”
“Что ты, что ты! Сам я
__________старый надоеда,
Враз в воспоминаньях
__________по уши увяз.
А тебе спасибо -
__________слушал терпеливо.
Фронтовые были
__________уж не всем нужны.
Скоро нас не станет.
__________А покуда живы,
До сих пор с Победой
__________шествуем с войны…

Да, мы всё познали -
__________и позор, и славу,
Мёрзли, голодали,
__________шли из боя в бой.
Как же так случилось,
__________что теперь державу
Тощею буренкой
__________гонят на убой?

Опилили рожки,
__________отдоили жадно,
А теперь готовы
__________резать на куски…
С Гитлером сражались -
__________было всё понятно:
Враг, фашист, мерзавец,
__________бей его в клыки!

Нынче наши беды
__________зреют в креслах важных,
А любовь к Отчизне
__________падает в цене.
И откуда столько
__________хищных и продажных
Развелось злодеев
__________в собственной стране!?
Бедную Россию грабят без утайки,
Так и видишь фрицев из военных лет:
“Ну-ка, матка, бистро
__________мясо, млеко, яйки,
Всё, что пожирнее,
__________извлекай на свет!”
Так за них, выходит,
__________кровь мы проливали,
Превращаясь в пепел,
__________становясь травой?!
Всё, что отстояли,
__________ни за что отдали -
И Союз, и славу,
__________и победный строй;
Захватили злыдни
__________недра и заводы,
Над страной смеются
__________ненасытным ртом…
Им бы всем медали
__________выдать “Враг народа”
Да через Россию
__________провести гуртом!”


Разошёлся шибко
__________мой Иван Иваныч,
Я кивал и слушал:
__________“Пламенная речь!
Но не стоит душу
будоражить на ночь,
Да и нервы тоже
__________надо поберечь.
Расскажите лучше,
__________что там дальше было
На путях-дорогах
__________жизни фронтовой.”
“Было, друг мой, было,
__________ничего не сплыло,
До сих пор не знаю,
__________почему живой.

Смерть за мной гонялась,
__________как в воде акула,
Много раз кусала,
__________жадно кровь пила,
Но, видать, устала
__________и рукой махнула:
Дескать, чёрт с тобою.
__________Да и прочь ушла.

Да, скрывать не стану:
__________с детства верил в Бога,
И на фронте это
__________было не во вред.
И сегодня б жили
__________мы не так убого,
Если б не топтали
__________веру столько лет…

Что же дальше было?
Это очень долгий,
Словно путь к Победе,
__________непростой рассказ -
Как под Сталинградом
__________воевал на Волге,
Как на поле боя
__________командира спас;
Как в стальной лавине
__________на бронемашине
Прогибал на запад
__________Курскую дугу,
Как войну к границе
__________гнал по Украине,
Как на Балатонском
дрался берегу;
Как встречал Победу
__________в разорённой Праге
И под гром салютов
__________остудил мотор…
Жаль, что не оставил
__________роспись на рейхстаге,
Только не о славе
__________нынче разговор…
Впрочем, стоп, минутку.
__________Сдвинь-ка чашки малость…” -
В комнате за шторой
__________загорелся свет.
Дед принёс кулёчек и,
__________как оказалось,
С вышивкой ажурной
__________фронтовой кисет. -

“Вот, как говорится,
__________всё, что нажил с боем.
А кисет прислала
__________мне на фронт жена,
“Выживи, любимый,
__________возвратись героем!” -
На холщовой ткани
__________вышила она.
До сих пор в нём чую
__________запах самосада,
Не было дороже
__________вещи у бойца!”
Стал Иван Иваныч
__________извлекать награды,
И наградам этим не было конца.

На столе в рядочек
__________ордена лежали,
Как четыре братца,
__________все лицом красны.
Здесь же их сестрички -
__________звонкие медали
Радовались свету,
__________гордости полны.

Я молчал, смиряя
__________головокруженье.
И сказал негромко
__________бывший фронтовик:
“Есть идея, Женя,
__________то бишь предложенье:
В юбилей Победы
__________сотворить пикник!

У меня за домом
__________дивная полянка,
Столик деревянный,
__________вишни, соловьи…
Ты баян достанешь,
__________я - наливки банку,
Там и доскажу я
__________подвиги свои…”

Так и порешили
__________мы в тот зимний вечер.
Пожимая руки,
__________вышли на крыльцо.
Мигом снежный ветер
__________спрыгнул нам на плечи,
Старого солдата остудил лицо…

__________- VIII-

В заботах, в суете катились дни,
Недели шли, как бурлаков артели.
Весне сидеть наскучило в тени,
Из глаз у марта потекли капели.

Узнав о появлении грачей,
Галдели в парке галки и вороны.
Ну, в общем, всё почти как у людей,
Везде круты жилищные законы…

В один из этих синих дней весны,
Когда природа набирала силу,
На кладбище, бродя средь тишины,
Наткнулся я на свежую могилу.

В тени берёз, в ограде голубой,
Она была уставлена венками.
Я глянул на дощечку - боже мой!
Ну, как же так,
что приключилось с Вами?!
И почему так тихо Вы ушли,
Растаяв в синем мартовском тумане,
Как будто жили на краю земли,
На острове в пустынном океане?

Иван Иваныч, горько понимать,
Что не продлить нам искренней беседы,
Не встретиться и чарки не поднять
На всенародном празднике Победы.

***
Уходят ветераны…
Им уже
За семьдесят,
иным - под девяносто.
На этом беспощадном рубеже
Им оборону выдержать не просто.

Уходят ветераны. Навсегда.
Впервые фронтовое поколенье
Без боя оставляет города
И малые российские селенья.

Уходят ветераны. Без наград,
Накинув “деревянные шинели”;
Уходят на небесный свой парад
Под звуки нежной ангельской свирели.

Их путь туда, в бессмертия приют,
Где вечно ожидают подкрепленья,
Где в общий строй торжественно встают
Дивизии, дружины, ополченья…

История, открой грядущий миг!
Я вижу площадь Красную сквозь годы.
Ликует май!
Последний фронтовик,
Идёт на праздник Славы и Свободы.

Ему парад велит принять страна!
И пусть давно уже не та она,
Всё это наше - радости и беды.
И впредь не сможет на Руси весна
Торжествовать
__________без праздника Победы!